Аналитика: Сирия. Текущее положение

Гражданская война в Сирии идет почти пять лет, успев превратиться в транснациональный конфликт, эффект от которого ощущается по всему миру. Сирийские дети бегут от войны в Европу, исламисты основали халифат в соседнем Ираке и ломают американскую архитектуру безопасности на Ближнем Востоке. Свою игру ведёт оказавшаяся в международной изоляции Россия, а европейские политики грозят пересмотреть Шенгенское соглашение под впечатлением от наплыва беженцев.

Но что происходит на поле боя? К чему пришли полевые командиры и лоялисты за годы сражений? И каково место великих держав в происходящем?

Ход войны

Кровавый конфликт в Сирии начался с мирных протестов, но за годы войны страна превратилась в мешанину из самых разных государственных образований. На севере курдские анклавы охраняют свои трансграничные интересы и сражаются одновременно против ИГ и своих старых врагов. На границе с Ливаном бойцы из проиранской «Хезболлы», воюющие за Асада, заключили временное перемирие с «антиасадовскими силами», пёстрым набором очень разных группировок.

Под властью Асада сохраняются остатки цивилизации, но армия режима обескровлена и сильно зависит от помощи со стороны Ирана и России, а враги наседают со всех сторон. На территориях мятежников хаос и разруха — там, во-первых, потеряна управляемость, а во-вторых, правительственные войска обрубают поставки гуманитарной помощи и обстреливают мятежные регионы без всякой жалости. 16 августа этого года они ударили по овощному рынку в Думе, захваченному оппозицией пригороде Дамаска, убив 100 гражданских и ранив ещё 300. В Исламском государстве вообще царит форменное мракобесие: массовые казни, законы шариата, разрушение памятников архитектуры, узаконенное и юридически оформленное рабство. При этом нельзя сказать, что война близится к концу.

Все стороны держат друг друга за горло, но ни у кого не хватает сил добить противника и одержать решающую победу.

Вооружённая оппозиция контролирует огромные территории и получает щедрое финансирование от США — только ЦРУ тратит на эти цели $800 млн в год (до недавнего времени $1 млрд). Но единой оппозиции нет, а есть набор из примерно 1000 группировок разного размера (вместе они насчитывают 100 тыс. человек) и очень разной идеологической ориентации. «Свободная армия Сирии» так и не оформилась в централизованную военную организацию — большинство полевых командиров действует автономно. Многочисленные исламистские группировки более монолитны. Исламистов 60 тыс. человек, больше половины всех антиасадовских мятежников, но самые крупные отряды насчитывают не более 7 тыс. человек. Такие формирования обычно контролируют только то, что способны сами занять, подчинить бойцов других группировок они просто не в состоянии. Положение должен был изменить план Обамы по тренировке и снабжению «порядочных» мятежников, но те показали себя не слишком хорошо.

В прошлом месяце 54 добровольца — первая партия обученных в США бойцов — потерпели тяжелое поражение, потеряв командира и 5 человек пленными. 26 августа в Турции убили проамериканского полевого командира Джамиля Раадуна, а другого перспективного союзника США похитили возле Алеппо. В этом же году самораспустилась финансируемая ЦРУ «Харакат Хазм» — после того, как ей наполовину урезали финансирование.

Самым боеспособным соединением, воюющим одновременно и против Асада, и против ИГ, считается группировка «Джабхат аль-Нусра» — исламистские отморозки, аффилированные с «Аль-Каедой». Большую часть мятежных территорий на севере и востоке страны удерживают они. «Нусра» настроена по отношению к другим оппозиционерам очень недружелюбно — часто случаются вооруженные стычки с убитыми, иногда перерастающие в полноценные бои. «Джабхат аль-Нусра» строит на оккупированных территориях свою версию шариатской утопии и по уровню цивилизованности не сильно отличается от Исламского государства, больше всего напоминая «Талибан». После гипотетической победы над Асадом эти люди вряд ли станут строить союзное американцам государство.

Если у США что-то и может получиться, то в Южной Сирии, где Асаду не хватает сил наступать и приходится опираться на отряды под контролем Ирана. На юге исламисты относительно (по современным сирийским меркам) слабы, и там свободно действуют разрозненные группировки светских боевиков, начинавших когда-то революцию 2011-2012 гг. Всего их около 30 тыс. человек, разделённых на 49 группировок — в феврале прошлого года они объединились в «Южный Фронт».

Деньги «Фронт» получает из очень разных источников (США, Саудовская Аравия, Иордания, Катар, ОАЭ, Франция, Англия и Турция) — но это не значит, что иностранные державы предпочитают именно светскую оппозицию. Они скорее ставят на всех лошадей сразу, надеясь выиграть при любом исходе гражданской войны.

По сравнению с северянами мятежники на юге централизованнее — под знаменем «Южного Фронта» мелкие группы объединяются в более крупные формирования. Вот самые многообещающие: «Файлак аль-Авваль», «Сакур аль-Джануб», «Уссуд аль-Харб» и «Аль-Джаиш аль-Авваль». В марте этого года у «Фронта» даже появился свой руководящий орган для координации военных действий. Нужно признать, южанам кое-что удается — в этом году они подчинили большие территории в городах Деръа и Эль-Кунейтра. Но всё же конгломерату группировок недостаёт единства: руководство фронта расположено в Иордании, а полевые командиры (как в Новороссии год назад) решают большинство вопросов на месте. Несмотря на это, отряды «Фронта» координируются очень хорошо — командиры знают друг друга, поддерживают связь и регулярно встречаются, планируя новые операции.

Кроме светских революционеров на юге есть немногочисленные формирования «Нусры» (от 500 до 3000 человек), пытавшиеся навязать остальным свои правила игры — однажды джихадисты даже похитили и пытались судить трёх известных командиров «Фронта». Бойцы шариатской революции не добились здесь больших успехов, но сбрасывать со счетов угрозу исламизации юга страны нельзя — «Нусра» начинала в гражданской войне как паразит, пользуясь чужими успехами и постепенно укрепляясь, и вскоре ударила в спину своим недавним союзникам. Успехи «Фронта» дают «Нусре» множество шансов для расширения.

Отчасти стабилизации на юге способствует и хорошая пограничная ситуация. Иорданское правительство вовремя закрыло границу, теперь в этой части Сирии значительно меньше добровольцев-джихадистов (хотя многие южные командиры «Нусры» родом из Иордании). Израиль и Ливан с западной стороны тоже не хотят дестабилизации возле своих границ.

У Асада пока есть надежда. Каддафи сражался чуть больше полугода и в итоге закончил очень плохо. Асад потерял значительную часть территории, но удерживает столичный Дамаск (а значит, режим крепок). Кроме того, он привлёк на свою сторону Россию и Иран — причём Тегеран в этих событиях завяз очень крепко, и аятоллы не оставят асадовцев без помощи. Когда появилось Исламское государство и рухнул американский Ирак, от Асада отвлеклись и американцы, и мятежники, которым теперь приходится воевать на два фронта. Могло быть (и было) хуже. Сейчас для сирийского режима опаснее как раз «Южный Фронт», угрожающий Дамаску с юга.

К востоку от позиций светских революционеров находится пока ещё верная Асаду провинция Сувайда, где в основном живут друзы — религиозное меньшинство, которое исламисты притесняют при каждом удобном случае. Многие жители провинции работают на режим или на связанные с режимом структуры, что до некоторой степени гарантирует лояльность. С другой стороны, «Южный Фронт» до сих пор пресекал любые попытки конфессиональной и национальной розни, так что здесь друзам нечего бояться. Воевать они не спешат: призыв 25 тыс. боеспособных мужчин в провинции был сорван местными активистами.

Командиры «Фронта» вполне могли бы отважиться на марш до Сувайды. 150 лет назад во время американской гражданской войны то же самое сделал генерал Шерман — стремительным броском по второстепенному театру военных действий захватил региональную столицу Атланту у конфедератов, которым как раз не хватало людей. К тому же легитимность конфедератов в Атланте никто не оспаривал, а Асад контролирует Сувайду весьма условно.

Лоялистам сильно вредит падающий доход — добыча нефти на месторождениях, контролируемых режимом, упала с 387 тыс. до 10 тыс. баррелей в сутки, а захват Пальмиры лишил Дамаск $100 млн в год от экспорта добываемых там фосфатов. Сейчас режим в основном находится на иранском довольствии. При этом прорежимные бизнесмены не бросили Асада, и даже иностранные банки монархий Залива иногда спонсируют местных «дочек», надеясь сделать деньги на послевоенном восстановлении страны.

Нажмите для увеличения

Курды и турки

Свою войну ведут сирийские курды, которым сирийский хаос дал возможность начать собственное вооружённое сопротивление. В тяжелых боях за Кобани курды показали решимость и упорство, достойные похвалы, но для развития успеха им недостаёт эффективного политического представительства. Партия «Демократический союз» (PYD) управляет Роджавой — объединённым центром Сирийского Курдистана — и сотрудничает с «Отрядами народной самообороны». Параллельно ей действует «Курдский национальный совет», конгломерат курдских региональных партий поменьше со штаб-квартирой в иракском Эрбиле. В самом Ираке уже существует де-факто независимый Курдистан, управляемый выходцами из «Курдской демократической партии» (KDP) и активно сражающийся с ИГ в Ираке. И там, и там за курдские интересы сражается «Рабочая партия Курдистана» (PKK), эта курдская ИРА с многолетним опытом борьбы с Турцией, но вот незадача — организация давно борется с KDP за первенство в курдском мире. Конечно, всего 4 стороны — это очень хороший показатель по сравнению с сирийскими мятежниками, но без централизованного руководства курдам не хватает сил перейти в наступление.

Правда, PYD тесно связана с PKK (хотя и не подчиняется ей) — именно так сирийские курды получили доступ к оружию и тренировочным лагерям. К лету 2012-го, пока Дамаск терял территории, курдские ополчения заняли все стратегически важные населённые пункты региона. PYD постоянно ведёт переговоры с партиями эрбильского Совета, налажено даже кое-какое сотрудничество (иракские курды подготовили 200 сирийских соплеменников для службы), но отношения между ними остаются натянутыми. Позиция Дамаска: курдскую самодеятельность терпят ради борьбы с общими врагами (ИГ и турки), поэтому зарплаты служащим на территории PYD всё ещё платят. При этом сопредседатель PYD Салих Муслим заявлял на публике, что его партия «является частью сирийской революции, хотя и не готова дать для неё солдат». Солдат у неё довольно много — в курдском ополчении состоят около 50 тыс. человек, но кроме ИГ им приходится сражаться еще и с турками.

Солдаты курдского ополчения в северо-восточной Сирии

Война с курдскими повстанцами возобновилась не только в самой Турции, но и за её пределами, где Эрдоган начал бомбить позиции PKK в Ираке, невольно помогая этим Исламскому государству. Турецкое вмешательство косвенно влияет на курдское сопротивление и в Сирии, с которой у Турции имеется граница в 900 км, и где местные курды сильно зависят от помощи иракских собратьев. Анкара категорических отказывается вести какой-либо диалог с PYD. Понятно, почему — появление ещё одного де-факто независимого курдского государственного образования у турецких границ может вдохновить курдов Турции на новые мятежи. В 133-дневную осаду Кобани турки вообще ничем не помогли ополченцам — возможный форпост ИГ на самой границе волновал их явно меньше старой вражды с курдами. При этом власти Иракского Курдистана не спешат обострять отношения с Турцией: Турция является одним из главных торговых партнёров региона, а неудачам конкурирующей PKK они всегда рады. Это, к слову, привело к созданию «Курдского национального совета», через который глава Иракского Курдистана Масуд Барзани мог бы управлять сирийскими курдами и в случае нужды придерживать их по просьбе Анкары. Звучит как предательство национальных интересов, но с позиции Барзани всё не так просто: реально курды близки к обретению собственной государственности только в Ираке и воевать из принципа в Сирии и Турции в нынешней ситуации было бы для них самоубийством.

Впрочем, PYD активно зарабатывает очки легитимности: после победы в Кобани представители партии участвовали в переговорах в Москве и Каире, встречались с президентом Франции — а значит, при удачном стечении обстоятельств в послевоенной Сирии они могут сохранить завоёванные с таким трудом позиции (может быть, в качестве автономного региона). Сейчас курды выступают «нейтрально-дружественной» силой как по отношению к Асаду, так и к мятежникам, сражаясь в основном с ИГ. Турция, однако, дала понять, что не потерпит развития курдской автономии даже в Сирии, вероятность турецкой атаки на сирийских курдов остаётся весьма высокой. Занятые курдами сирийские деревни уже подвергались турецким бомбёжкам — Турция и Исламское государство снова сражаются по одну сторону баррикад.

​Источник: http://sputnikipogrom.com/war/43165/syria-early-september-2015-report/#.Vi0XFrw0MfM

#СИРИЯ #ИГИЛ